Большой рождественский бал - Страница 54

Гордон кивнул:

– Если бы я мельком увидел его обрубленные пальцы раньше, я бы решил эту проблему за минуту. Я думаю, вы были не правы, Костейн, удерживая меня вдали от конторы. Сразу, как только он протянул мне шерри, я понял, что это наш налетчик. О чем я сразу не подумал, так это о том, что он меня так хорошо запомнит.

– Миссис Леонард заметила, что вы следили за их домом, – сказал Костейн. – В следующий раз следует быть более осторожным.

– Этого больше не повторится. Я удивляюсь, с чего это она заспешила домой до того, как бал кончился.

– Ей принесли записку, в которой Леонард сообщал, что вы у него в доме без сознания, и спрашивал, что дальше делать. Мне кажется, она видела Бьюрека, Кетти и меня самого, ускользающих с бала, и решила, что ей лучше поехать домой и взять все в свои руки.

– Как же произошло, что вы никогда не подозревали Леонарда, Костейн? – спросила Кетти.

– Я думал, что он слишком застенчив, чтобы энергично взяться за такую дерзкую работу. Я уверен, что он ненавидел себя за это. Он был образцом добросовестности на работе, требуя от всех неукоснительного соблюдения правил. И все ради того, чтобы обнаружить в конце, что жена презирает его. – Он покачал головой и тихонько цокнул языком. – К счастью, он так и не узнал, что за ней ухаживает Косгрейв.

– Кстати, о моей работе в Генеральном штабе, Костейн, – сказал Гордон. – Вы в прошлый раз что-то упоминали. С уходом Леонарда потребуется замена. Что вы скажете, если я заручусь поддержкой Косгрейва? Надо узнать, знает ли его мама, и она замолвит за меня словечко.

Костейн скромно прочистил горло:

– Дело в том, что Кестлри предложил мне взять на себя обязанности Косгрейва.

Кетти не обратила внимания на восторженные восклицания Гордона. Она с улыбкой смотрела на Костейна.

– Тогда вы не вернетесь в Испанию? – спросила она.

– Он почти убежден, что я нужнее здесь.

– Только почти? – спросил Гордон в замешательстве. – Ну что же, можно славно повеселиться, Костейн. Вы, я и Бьюрек – что за компания!

– Дело нуждается в серьезном рассмотрении. Есть несколько пунктов, в которые нужно внести ясность прежде всего.

– От чего это зависит? – сразу же спросил Гордон.

Темные глаза Костейна повернулись к Кетти.

– От дамы, – сказал он.

Юношеское лицо Гордона озарилось усмешкой:

– Вы неблагоразумны, прокладывая ваш курс в зависимости от прихотей леди. Смею сказать, мисс Стэнфилд так и не заметила моего исчезновения.

– С другой стороны, на балу ее очень плотно опекали кавалеры. Вы должны извиниться перед ней, когда встретите ее на Рождество в Норсланде.

– Что? Что за чертовщину вы сейчас сказали? Я не буду… Я говорю, вы приглашаете меня в Норсланд?

– Ваша, матушка была так любезна, что приняла мое приглашение от имени нашей семьи. – Он посмотрел на Кетти, наблюдая, как румянец выступил на ее щеках и смущенная улыбка осветила глаза.

– Вы говорите, и мисс Стэнфилд поедет? – сказал Гордон.

Костейн бросил нетерпеливый взгляд на эту помеху в лице мальчишки.

– Скажите, я могу надеяться на несколько моментов уединения с вашей сестрой? – спросил он со значительным взглядом.

– Великий Боже! Не хотите ли вы сказать, что Кетти – это та леди, о которой вы говорили?

– Гордон, а не хотите ли вы сейчас написать мисс Стэнфилд прекрасную записку с извинениями, – предложил Костейн.

– Ей-Богу, это будет первая вещь, которую я сделаю завтра утром.

– Никогда не оставляйте на завтра то, что можно сделать сегодня, – торопил Костейн.

– Уже завтра. Я имею в виду, что уже больше двух. Записку вряд ли доставят в три часа утра.

– Вы пока напишите ее.

– Да, но…

Костейн поднялся и взял Гордона за плечо, чтобы вывести его из комнаты.

– Спокойной ночи, Гордон. Не забывайте, кто сейчас занимается наймом сотрудников в Генеральном штабе.

– Она не сказала «да», Костейн, – на этой заключительной реплике Гордон был окончательно выдворен из комнаты.

Костейн вернулся и присел рядом с Кетти на диван:

– Между собаками, братьями и мамами трудно найти моменты уединения.

– Вы будете ухаживать за собачкой? – спросила Кетти, хотя ее совсем не беспокоила эта проблема.

– Это также зависит от ответа леди, – сказал он, беря ее руку и поглаживая ее. – Я не занимаюсь взяточничеством, знаете ли. Очень плохая черта.

– Я думаю, что вы очень хороший.

– Хороший? Хороший! Боже мой, чем я заслужил такую вялую фразу?

– И смелый, – добавила она.

Его рука обхватила ее плечи и притянула Кетти ближе:

– Это уже лучше. Умоляю, продолжайте.

– Ладно, вы барон.

– Так быстро иссякли, не так ли? Произнести титул мужчины – значит признать, что он не лучше, чем репка. Основная его часть зарыта в землю. Еще я заслуживаю доверия.

– Вам не следовало приносить то письмо ко мне для перевода.

– Давайте назовем это «независимый». Еще честный. – Он щелкнул по кудряшке, которая одиноко свисала на ее висок.

– Вы наврали об этом письме и убийстве-самоубийстве.

Он слегка потянул ее за кудряшку.

– Назовем это «изобретательный». То, что я нарушил свидание с Бьюреком, реабилитировать труднее.

– Пользуетесь удобным случаем? – предположила она, подсказывая.

– Чутко реагирующий на все ухаживания. Мое фактическое кумовство ради Гордона я назову преданностью семье. И от имени семьи… – он обнял ее.

Ее глаза стали широкими и яркими от предвкушения:

– Да, Костейн, – выдохнула она.

– Мне льстит ваше рвение, но я еще не спросил вас!

– В таком случае мы не можем приписывать вам чрезмерную поспешность.