Большой рождественский бал - Страница 53

– Я вижу, ты был очень занят! – сказал Кестлри одобрительно.

– У меня были помощники. Молодой Лайман здорово поработал за меня ногами. Отличный малый и не такой опрометчивый, как я боялся. Кстати, он интересовался местом в Генеральном штабе.

– Я поговорю с ним. Нам нужны молодые люди. – Кестлри отставил свой бокал и поднялся. – Я думаю, что на сегодняшний вечер все. Прекрасная работа, Костейн. Вы возвращаетесь на бал?

– Я еще побуду здесь, чтобы осмотреть дом. Бьюрек говорит, что в кабинете Леонарда есть кое-какие документы.

Кестлри повернулся к Бьюреку:

– Вы решили забрать их сегодня вечером обратно в Генеральный штаб? Такие вещи никогда не следует отправлять посылкой! – Он покачал головой.

Бьюрек ушел собирать документы, а Кестлри сказал Костейну:

– Загляни в мой кабинет завтра утром, мы обсудим смещение Косгрейва. Тебе нужна работа? Я знаю, что ты планировал вернуться в Испанию. Каждый с хорошим глазом и твердой рукой должен взяться за оружие.

– Есть нечто большее, чем это, милорд.

– Разумеется есть. Я не хочу принизить заслуги наших доблестных солдат. Но моя точка зрения, что ты был бы намного полезнее здесь. Подумай об этом, мой мальчик. – Он похлопал Костейна по плечу и вышел.

Бьюрек выскочил из кабинета и бросился за Кестлри, чтобы приукрасить свое собственное участие в вечере и намекнуть на увеличение жалованья. Как только он ушел, Костейн вошел в комнату на другой стороне холла. Кетти сидела при свете мерцающего канделябра, положив голову Гордона себе на колени. Она выглядела усталой и испуганной. Ему захотелось взять ее на руки. Он присел сбоку и просто погладил ее по плечу.

– С вами все в порядке? – спросил он.

Она доверчиво улыбнулась:

– Спасибо, что прикрыли нас от этого, Костейн. Я полагаю, нам пришлось бы предстать перед судом и нажить массу других неприятностей, если бы Кестлри узнал, что мы были здесь. Он ушел?

– Только что, но Таунсенд еще вернется.

– Гордон сейчас придет в себя, но он очень смущен. Мне бы хотелось забрать его домой. Ему следовало бы лечь спать.

– Я попрошу своего конюха помочь усадить его в экипаж.

Пока они беседовали, снова появилась собака, нюхающая пол и тихонько поскуливающая. Гордон открыл глаза.

– О, Господи, только не эта проклятая дворняжка! – сказал он и снова смежил веки.

– Должно быть, Май чувствует, что с ее хозяйкой случилось несчастье, – сказала Кетти, грустно глядя на собаку. – Бедное маленькое создание. Кто за ней присмотрит?

Собака подошла и села рядом с ней, уставившись снизу вверх влажными коричневыми глазами. Кетти взяла ее на руки и рассмотрела.

– Мы не можем оставить ее здесь одну.

– Она не одна, – сказал Костейн. – В доме есть слуги.

– Мне хотелось бы взять ее домой, но у мамы будет обморок.

– Я возьму ее, – сказал Костейн и сунул собаку за пазуху, где она благодарно затявкала. В экипаже она мирно устроилась у него в ногах.

По дороге домой Гордон пришел в себя и упросил Костейна зайти, чтобы тот послушал его историю и рассказал, что случилось, пока он был без сознания. Джону Груму было поручено присматривать за собакой. Кетти предложила кофе и сэндвичи, и они набросились на еду, пока Костейн разъяснял ночное происшествие.

Это зрелище и предстало глазам леди Лайман, когда она вернулась с бала.

Когда она вошла, все трое выглядели, как провинившиеся грешники. Что здесь произошло?

– Я была уверена, Кетти, что ты уже в постели, – воскликнула леди Лайман. – Разве у тебя не было приступа мигрени на балу?

– Мне уже лучше, мама.

– Мы решили, что все случилось от голода, поэтому решили сделать сэндвичи и кофе, – сказал Гордон. – Не обращай на нас внимания, мама. Ты выглядишь очень утомленной.

– Я не привыкла к таким долгим балам. Ты и сам выглядишь утомленным, Гордон. Не засиживайся допоздна.

Гордон удивился, почему Костейн, проводив леди Лайман наверх, остался для разговора на целых пять минут. Со своей стороны, леди Лайман едва могла поверить в свое счастье. Приглашение в Норсландское аббатство со всей семьей на Рождество! Это означало не меньше, чем официальная помолвка. Нетактично с его стороны оставаться у них так поздно – уже половина третьего! Опять же странно, что Кетти здесь, если она уехала с бала, пожаловавшись на головную боль. Леди Лайман была совершенно уверена, что Гордон напился. Он выглядел неестественно бледным. Повязка на руке Костейна подтверждает, что он был в какой-то ссоре. Возможно, Костейн поссорился с Бьюреком из-за того, чтобы отвезти Кетти домой. Такой вспыльчивый муж мог бы прибрать Кетти к рукам, но он собирается вернуться в Испанию, так что все в порядке.

В гостиной Гордон сказал своей сестре:

– Костейн развлекает маму какой-то историей, чтобы завоевать ее расположение. – А когда Костейн вернулся в гостиную, он спросил: – Вы рассказали Кестлри о моем участии во всем этом деле?

– Я не мог и подумать, что вы захотите, чтобы он узнал, как вас одурачил Леонард, – объяснил Костейн. – А если честно, он знал о вашем участии. Именно вы вывели нас на Дютро и Маршан. В течение нескольких дней мы возьмем и их, и соучастников.

– А как насчет Косгрейва? Он определенно ухаживал за миссис Леонард.

– Да, это так, но это единственное, что он делал. Разумеется, он будет смещен, но без предъявления обвинений. Елена использовала свое влияние на Косгрейва, чтобы получить для мужа пост в Генеральном штабе, – вы можете себе представить, для каких целей. Мы никогда не узнаем, как было на самом деле, но, мне кажется, она угрожала Харольду, что оставит его, если он не обеспечит ей жизнь, полную роскоши. А поскольку он не мог сделать это честно, то, несомненно, она предложила ему, как сделать это нечестно.